Когда я прочитала о четырех благородных истинах: о страдании (дуккха), о причинах страдания, о прекращении страдания и о пути, ведущему к прекращению страдания, я была очень впечатлена. Помню, тогда вся моя событийность просто рухнула. Все, что я считала правильным, полученным из своего опыта, подверглось сомнению, и я не могла оспорить эти четыре истины. Все есть страдание. Да, я это знала, вроде бы. Но я никогда не задумывалась о причинах страдания. Я, как и большинство людей, все время думала, что причины всегда исходят из внешнего мира. Что как бы плохо мне сейчас ни было, в этом виновато что-то или кто-то. Я бессильно разводила руками, полагая, что все дело в обстоятельствах, которые выше меня. Мне всегда хотелось сбежать. Я была уверена, что, бросив нелюбимую работу, обрывая контакты и поменяв город, я обязательно стану счастливой. Я мечтала: что вот если бы мне не пришлось работать на этих злых людей, получая копейки, что, если бы я жила где-то в теплых и красивых местах, а не в этом холодном и сером городе без перспектив и возможностей, то тогда бы обязательно все изменилось, я бы стала другим человеком, и мне не пришлось так страдать. Вот только куда бы мы не отправились, мы берем с собой себя. Я жила самообманом, полагая, что от себя получится убежать.
Я никогда не думала о том, что удовольствие (сукха) — это тоже страдание, т.к. ничто не может быть вечным. Все мои мечты были страстным желанием, как говорят буддисты. Но что бы мы ни желали, оно нам не принадлежит. Если посмотреть под углом исполнения моего желания, например, я переехала в прекрасный дом на берегу моря. Я в нем живу, и каждый день любуюсь закатами. Но вот произошло, например, цунами или мой дом сгорел — это утрата. И так происходит со всем в жизни. К чему бы мы ни привязались, оно рано или поздно исчезнет. Или посмотреть с другой стороны: я переехала, но на смену этому желанию пришли еще и так до бесконечности. Мы всегда хотим больше, и полной удовлетворенности, получается, что нет.
Меня поразило то, как буддисты говорят о мире богов. Это мир, где обитают существа в состоянии полного блаженства. Но они говорят о том, что такое состояние — это не просветление. Как сказал один монах: «В мире богов существа живут без мудрости». Можно быть опьяненным счастьем и уже не стремиться ни к чему, не стремиться к пробуждению, и наслаждение становится страстным желанием, которое не хочется терять, т.е. это тоже дуккха. И этот мир не есть полное освобождение. Даже пребывая в таком состоянии, можно «упасть» в миры ниже. Ведь в таких условиях может возникнуть болезненное чувство гордыни. И буддисты говорят, что мир людей наиболее благоприятен для просветления, потому что наших страданий именно столько, сколько нужно, чтобы пройти путь от сансары до нирваны. «Страдание не заглушает наше стремление к свободе, а преходящие мгновения счастья дают понять, что страдание не вечно — оно непостоянно и изменчиво. Вместе страдание и счастье создают идеальные условия для пробуждения. Прекрасно, правда?» (Йонге Мингьюр Ринпоче «Превращая заблуждение в ясность») А как набраться мудрости и все это осознать? Медитировать.
Практики дают такой прекрасный эффект как випассана — осознание непостоянства (аничча), неудовлетворительности (дуккха) и безличности (анатта) явлений опыта (дхамма). Это видение, как есть. Мой Учитель говорит, что в випассане мы можем избавиться от клеш — омрачений сознания, аффектов и загрязнений: «Сознание, наблюдающее за сознанием — это инструмент власти, потому что оно начинает понимать, как оно функционирует». Мы очень привязаны к своему телу. В какие-то моменты даже тело становится нами, полностью захватывая внимание. Обычно это происходит в момент боли. Мною очень часто управляет эта настройка, очень часто я не могу ни о чем думать, кроме своего недомогания. На первое место выходит страх и держит меня в тисках, не позволяя ни на чем сконцентрироваться кроме места в теле, где болит. В медитации наблюдение за болью — это самое легкое, что можно использовать в качестве объекта для понимания природы страдания.
«У меня нос зачесался, я стала наблюдать за этим ощущением, и оно как будто под наблюдением усилилось. Мне стало даже больно. Но я продолжила смотреть. И в какой-то момент произошёл разрыв связи с телом. Я смотрела на боль, как отдельное от нее сознание. А потом боль исчезла. Раньше мне такое не удавалось».
В момент болезни я практиковала удержание в теле света Источника (восприятие которого возможно на высоких ступенях образной медитации):
«Потом у меня в спине возникла боль, я направила внимание туда и т.к. у меня уже было супер-любвеобильное состояние, я не стала прогонять боль и светить туда, чтобы все прошло, а я ее полюбила. Я обняла это место, приняла, словно эта боль — самое милое и любимое существо на планете. И боль прошла! А точнее, она стала светом, Источник появился в ней и боль как бы трансформировалась. Потом у меня в груди запершило, и я сделала то же самое. И там тоже открылся Источник. Это поразительно».
Это важнейший опыт, с точки зрения практики в целом и с точки зрения буддизма. То, о чем говорят, — правда, понимаете? Мы на это способны. Меня очень впечатлила история в буддийской книге о том, что одному монаху забыли ввести анестезию перед операцией на глаз. Он все время операции был в сознании и медитировал. Врачи очень удивлялись и извинялись перед ним потом, когда узнали о своей оплошности, на что он, конечно же, сказал, что ничего страшного не произошло. Для монаха любое испытание — это возможность практиковать.
У меня, как и у всех, возникали трудности в медитации, связанные с физической болью, особенно если это 1+ час сессии. После этого опыта я училась разотождествляться с телом, ведь когда чешется нос — это еще вполне терпимое событие, а когда горят седалищные кости или вся моя искривленная спина начинает ныть так, что кажется, будто сломается, вот тут были настоящие испытания… Когда попадаешь в пустоту, ум начинает цепляться за любые объекты. Боль — это его любимое отвлечение. Обычно все не так страшно на деле, каким кажется в медитации. Когда выходишь, то боль становится незначительной и быстро исчезает, либо исчезает сразу же. В медитации же боль приобретает размеры слона и становится невыносимой. Ее можно игнорировать и продолжать наблюдать, например, за дыханием, тогда она остается на периферии, но чаще всего у меня боль все равно выходила на первое место. Тогда я ее делала объектом медитации, чаще получалось просто смотреть на нее и разотождествляться, либо принимать и становиться самой болью, идти в ее суть, позволяя ей быть. Здесь понимаешь, что, в конечном счете, все рано или поздно заканчивается. Когда я позволяла ей быть, она просто существовала какое-то время, а потом исчезала.
Автор: Татьяна Ломбоева